От Аккона до Мальборка. Детективно-историческая хроника - З. Нуда

– Ну я ж говорю, отработаю… Может, это…., если с собой нету, эт… карточка если, мож… из дома? Сходи, а… Принеси… Я твою машину постерегу пока, а ты мне за это, эт…, полтинник, за охрану-то, а?

Ну и логика! «Давай я твои карманы проверю, а ты мне за это заплати!». И это называется «отработать»! Пора забывать про интеллигентность, вспоминать, что-нибудь из ненормативной лексики. Смотрю на Лёху и вдруг понимаю, что надо верить Дарвину, он прав: достаточно взглянуть на этот типичный образец…

– Я лучше какой-нибудь бабуле в магазине этот полтинник отдам, чем тебе! Им сейчас даже на хлеб не хватает! Копейки считают. – Но благородные аргументы на Лёху не действуют. Не привыкший он такое понимать. Зато «отвали» и «свободен» достаточно, чтобы кирзовые сапоги обиженно потопали обратно к подъезду поджидать очередную «жертву».

– Аукнется тебе еще… Не уважаешь… рабочего человека! Эт… аристократ!… Хренов! – Доносится после паузы уже от угла дома.

Ну, правильно, такого «гегемона» – не уважаю! И вообще избегаю. Я ж не свояк, которому алкаши за бутылку и огород вскапывают, и траншеи роют под водопровод, и стройматериалы ворованные тащат… Эх, все-таки мой отец был – да, настоящий рабочий класс! Руки – золотые! Мне от них по наследству только легкая-легкая позолота досталась, тонюсенький такой слой, микроны, можно сказать.

Разворачиваюсь на «пятачке» перед домом, в зеркало вижу выглядывающую из-за угла голову соседа Лёхи. Интересно, какие у него сейчас мысли в голове? Может быть, ему убить меня хочется? Ну, это ему слабо! Только если до потери пульса упьется и соображать не будет. Или колеса у машины порезать? Это запросто! Ночами бродит по двору, заняться нечем.

Хорошо хоть у меня гараж какой-никакой есть, жестянка-жестянкой, но все-таки железная крыша над железным конем! Или над лошадкой? Это только сегодня я совсем рано к машине выскакивал: вчера вечером забыл в ней пакет с бритвенными и туалетными принадлежностями. Ну, не ночевал я дома накануне, и что? Имею право.

А вообще всегда машину в гаражик ставлю: «ракушка» или «хлебница» в народе называется. У меня она на отшибе – крайняя в целом ряду таких же «сородичей». Последним ее ставил. Дальше уже забор идет, и ставить больше некуда не только машину, но даже и велосипед.

Но крайним быть мне не привыкать, у меня и фамилия на «Я» начинается. С детства из-за этого последним в списках значился, во всех очередях – от учебников в школе, до квартиры – всегда в хвосте был, привык. Но это же и подстегивало всю жизнь, maid me jumpy, заставляло не только стремиться быть, но и фактически быть лучшим, первым, самым-самым во всем остальном. Борьба с собственным комплексом на букву «Я».

И успешная, как мне кажется, борьба.

2. День первый. Пятница

Bit by bit, I’ve realized That he was here with me;

I looked into my father’s eyes. My father’s eyes.

Дорога в офис в Москве – непредсказуема. Можно доехать за сорок минут, несмотря на «час-пик», а можно пару часов проторчать в пробке. До МКАД-а – километр, по МКАД-у – пятнадцать, потом по городу еще семь. Вечером обратно – то же самое. Когда я последний раз на Садовом был-то? Не припомнить уже! Дожил! А считается, что в столице живу! Надо в ближайшие же выходные куда-нибудь в кафе выбраться или просто прогуляться, посмотреть, что там в центре нового.

Как бы там ни было, а я люблю дорогу на работу и с работы. Утром она «заряжает», а вечером «разряжает», стресс снимает. За этот час-полтора успеваешь и «козлами» всех вокруг обозвать, и сам себя «козлом» почувствовать, утром – азарт ощутить, который на работе пригождается, вечером – быстро забыть про служебные дела и проблемы…

«В столице – 8 утра. Новости на «Серебряном дожде».

Ну вот, потом будет реклама, погода и пробки. Опять скажут, что от Варшавки до Ясенево затруднения, а я уже «вляпался» в это «болото» машин и вынужден тащиться черепашьим шагом. Сообщали бы минут на 20 раньше, я успевал бы выбрать другой маршрут…

Эх, «если б да кабы…»! Сколько их было в жизни, этих «если б», – больших и крохотных совсем, серьезных и примитивных, – которые так и не пришлось или не удалось проверить: «а что же было бы, если бы…?». А если бы я, например, поддался бы на слезные мамины уговоры, как и положено прилежному сыну и пай-мальчику? Не уехал бы в свое время в Москву из своей казачьей станицы? А если бы я папуасом родился? Где-нибудь на островах Папуа-Новая Гвинея? А если бы я на москвичке женился, профессорской дочке какой-нибудь, – из-за прописки, по холодному расчету, а не по любви к провинциальной «тургеневской девушке» из общежития МГУ? А если бы я жил не на 13-м этаже, а на первом или максимум на втором?… Стоп, хватит… Про этажи не надо!!

«Нокиа» в кейсе на заднем сиденье надрывается. Ну кому я мог понадобиться в такое время? Я ж за рулем не треплюсь, – все знают! Тем более, всегда в левом крайнем ряду езжу, а тут не тормознешь, чтоб кейс открыть, найти там телефон, поговорить… Неужто что-то «экстра» у дочек случилось? Надо бы глянуть… А вообще-то, надо бы давно уже разные мелодии на номера телефонов установить – по песенке бы знал, кто меня домогается… Так, заткнулся… Отлично! Если что-то чрезвычайное – еще раз позвонят, не буду дергаться пока.

Все-таки хорошо, что уже пятница. Завтра можно спокойно отоспаться, собрать в кучу обрывки мыслей в голове, заглянуть вперед на пару-тройку недель, какие-то планы набросать себе… Опять трезвонит… Дотянуться до кейса, что ли, пока на месте без движения торчу? Тут еще долго придется стоять… Вот черт, зря изворачивался! Этот долбанный кодовый замок… Колесико какое-то из трех провернулось… И очки тоже в кейсе, а с моей дальнозоркостью – только на ощупь теперь колесики крутить, щелчки считать. Или кого-то – не такого старого и слепого, как я – просить в офисе. А мобильник зудит в который раз уже…

После очередного светофора не выдерживаю, протискиваюсь вправо, подрезаю экскаватор на резиновом ходу, – усатый мужик в кабине через опущенное стекло изливает в мой адрес красочный, в чем-то даже красивый, мат: умеют же люди! Пытаюсь ответить тем же, но получается блекло: фантазии не хватает, мысли о другом, да и не умею я не нормативно… Другому меня учили родители, и воспитывали по-другому.

Наконец, добираюсь до кейса, пытаюсь разглядеть, которое колесико не на цифре 9. Бесполезно! Без очков все расплывается. Все три прокручиваю в обратном направлении до упора, – до нуля, а потом по очереди кручу каждое и отсчитываю по девять щелчков. Есть! Открыто. Открываю очечник, напяливаю свои три с половиной диоптрии, смотрю, кто звонил. А звонил неизвестный. Даже очень неизвестный: судя по номеру, я и оператора такого не знаю. Не «Би-лайн» и не МТС. Что ж за срочняк такой? Может быть, просто ошиблись номером?…

Протиснуться обратно в поток машин удается на удивление легко: миловидная девушка в очках и с хвостиком на затылке – раньше такие прически называли «я у мамы дурочка» – предусмотрительно притормаживает, завидев сигнал моего поворотника. Я же, со своей стороны, трижды подмигиваю ей аварийками в знак благодарности – уважаю девушек, понимающих без слов, чего от них хотят. Я бы и лично с такой не прочь пообщаться, не только мигалками. Теперь еще левее, в крайний ряд – мне потом на стрелку уходить. Главное, не царапнуться ни с кем в двухстах метрах от офиса прямо перед началом рабочего дня.

На перекрестке догоняю экскаватор. Завидую все же я этому усатому мужику: на работу – на экскаваторе!!! Скорость в пробках – как у всех, сидит высоко, – выше этих «джипов» и «ланд-роверов», всех и всё видит, за царапины не волнуется – у него, считай, броня! Ему б еще пулемет крупнокалиберный в кабину – цены бы такой технике не было. А тут тащишься на своих «жигулях», – иномарки с презрением «не замечают» и втискиваются даже туда, куда на «Оке» не втиснешься, наверное, «гегемоном» меня считают или просто «быдлом», а внедорожники вообще переехать или перепрыгнуть норовят! В принципе, мне плевать: меня пока «жигуль» устраивает в полной мере. Считай, уже лет 15 устраивает, хотя нынешней машине всего-то четыре года.

Последний поворот, разворот, парковка. А на «Серебряном дожде» – Эрик Клэптон. «My Father’s eyes». Не могу не дослушать! Душевно! Только вот под эту песню у меня один и тот же дурацкий образ в голове: глаза – на ладошке. И это все портит. Самому за себя стыдно и обидно! С моим-то пиететом по отношению к нему! Перед отцом и его авторитетом всегда преклонялся и трепетал, уважал его безмерно, – а тут ничего поделать с собой не могу. И нравится песня, и в то же время, – прямо кадр из фильма ужасов перед глазами крупным планом. Вот, чёрт!